Звенья одной цепи - Страница 127


К оглавлению

127

Возможно, во всём был виноват свет фонаря, обрывочный и дрожащий от ленивых вздохов тёплого ветра. Или разыгравшееся воображение. Но всё равно, глядя на женщину, кротко и заботливо улыбающуюся незнакомым и нежданным гостям, верилось, что она никогда и никому не причинит вреда. Нет, даже намного точнее и определённее: не сделает больно.

— И кто же это у нас тут? — ласково спросила незнакомка, осторожно приподнимая край накидки, в которую была завёрнута Ньяна. — Ах ты ж бедненькая… Несите её в дом, эрте. Я тотчас займусь малышкой.

В любых других обстоятельствах подобные обращения звучали бы издевательски или лицемерно, потому что по возрасту моя бывшая защитница и женщина в белом платье были не так уж и далеки друг от друга, здесь же казались более чем уместными. А когда незнакомка, не заботясь о сохранности посуды, сгребла всю утварь с кухонного стола на пол, помогла мне уложить на освободившееся место Ньяну и начала осматривать спящую, я понял, почему происходящее не вызывает у меня удивления.

— Вы лекарь?

Женщина, не прекращая осмотр, молча кивнула. Зато Натги не поленился вставить своё словечко в разговор:

— И лекарь тоже.

— С ней всё будет хорошо?

Вместо ответа меня посредством ненадолго поднятой вверх ладони попросили подождать. Пришлось подчиниться и развеивать скуку наблюдением за быстрыми и сноровистыми руками лекарки, обмывшими от следов чистки погруженное в сон тело, а потом нанёсшими новый слой мази, правда, в отличие от того снадобья, которым пользовалась бритоголовая, это почти сразу же впиталось в кожу, на глазах сглаживая припухлости и успевшие образоваться кровоподтёки. А мне почему-то вспомнился Гирм. Наверное, потому, что его зелья обладали не менее чудесным действием. В своём роде.

— Ну вот, я закончила, теперь можете спросить, — разрешила женщина.

— Назовёте своё имя?

Она растерянно улыбнулась:

— А мне показалось, что вас больше волнует благополучие этой малышки.

— Я так понимаю, она в надёжных руках?

Женщина ответила новой кроткой улыбкой, а Натти, всё ещё подпирающий входную дверь, подтвердил:

— Надёжнее не бывает.

— Конечно, первым следовало бы представиться мне, но, думаю, вы и так знаете, кто я.

— Разумеется. Кто же не знает Смотрителя того края, в котором живёт?

— Зато я пока ещё знаю не всех своих… подопечных. Не успел узнать.

— Меня зовут Элса. Элса Квери.

— А родом вы?..

— Оттуда, где живу.

Только утром, пробудившись от крепкого, без сновидений, сна, я сообразил, что именно в словах женщины заставило меня насторожиться. Уж больно тон, которым она ответила на невинный вопрос, напоминал объяснение Кифом правил составления собственного имени. Создавалось впечатление, что эти двое если и не знакомы друг с другом, то явно какое-то время находились в обществе одного и того же человека, а то и нескольких одинаково себя ведущих, поскольку не просто переняли странную манеру именования, а научились её применять не задумываясь. Но где и каким образом могли пересечься пути настырного золотозвенника и кроткой жительницы Блаженного Дола?

Впрочем, не могу сказать, что сей вопрос занимал меня слишком долго: на дворе разгоралось яркое весеннее утро, и, чтобы не тревожить покой обитателей дома, в котором мне любезно предложили остаться на ночь, я, стараясь как можно меньше шуметь, вышел на свежий воздух под лучи озорно жгущего кожу солнышка. Чтобы заодно осмотреться и понять, куда меня вчера привела упрямая судьба в лице Натти.

Дом лекарки напоминал смотрительский своими очертаниями и размерами, стало быть, женщина жила в нём одна. Но если моё хозяйство только домом и ограничивалось, то тут всего было вдоволь и помимо огородных грядок: направо и налево крыльями расходились низкие, чуть выше человеческого роста, ряды пристроек, из крыш которых тут и там виднелись печные трубы. Я попробовал заглянуть в ближайшую приоткрытую дверь и тут же отпрянул назад, чтобы не захлебнуться густым ароматом сушёных трав. Так вот для чего все эти строения… Но так ведь и должно быть, наверное. Лекарю же надо из чего-то смешивать свои снадобья?

— Что, крепковато для вас? — рассмеялась за моей спиной Элса.

— Пожалуй. И много у вас этого добра?

— На одном возу не увезёшь.

Она снова была одета в белое платье, но явно не вчерашнее, потому что я ясно помнил пятнышки мази, веснушками испачкавшие подол, а на этом полотне не было ни следа грязи. Конечно, можно было успеть выстирать и просушить. Если запас одежды скуден. Впрочем, моя новая знакомая явно не бедствовала. И самое загадочное, выглядела вполне выспавшейся, хотя вчера легла намного позже меня, а то и вовсе не ложилась, приглядывая за Ньяной.

— Давно на ногах?

— Да как петухи пропели.

А я вот ни разу за всё время пребывания в Блаженном Доле не слышал петушиной побудки. То ли сплю слишком крепко, то ли до смотрительского дома птичьи крики не долетают.

— Много забот?

— Пока не слишком. Вот когда новый урожай созреет, тогда все заботы и начнутся.

Она охотно отвечала и терпеливо ждала продолжения беседы. Сама кротости смиренность, даже по сравнению с Ньяной. А уж о Натти и вовсе говорить не стоит: он, если не желает отвечать, либо замолчит, либо тебя самого вопросами замучает.

Но, впрочем, ждала не бесконечно долго. Едва пауза с моей стороны стала непозволительно затягиваться, сама взяла слово:

— А вам какие дела не дают в постели подолгу нежиться?

— Да всякие разные… — Я нащупал в поясной сумке футляр, вручённый некрасивой девушкой. — Вот, к примеру, одно. Некая богатая женщина недовольна купленным товаром и требует от мастера ответа. Либо словесного, либо денежного, либо ещё какого. Всё зависит от тяжести провинности.

127